ИМЯ НА СВОЕМ ЯЗЫКЕ

Политик – о том, чем стоит заняться после Expo

 После «Экспо» у нас не остается больше масштабных задач, привязанных к конкретным датам. Именно по ним до сих пор соотносило свои действия казахстанское руководство, выстраивая логику последовательных этапов. Пока же остается единственный стратегический ориентир — заявленная президентом страны латинизация национального алфавита. Задача, масштаб которой, на мой взгляд, перекрывает все прежние, вместе взятые. Однако резонанс этой темы — и в государственных установках, и в общественном мнении, и в историческом понимании – очевидно, на сегодня недостаточный. А зачастую проблему вообще сводят к лингвистическим методикам и финансовым отчетностям, тем самым прямо игнорируя либо заваливая горой банальностей ее историческую миссию.

Между тем латинизация казахского — не формальная процедура, не бюрократическая новация. По своему потенциалу эта реформа способна стать более масштабным проектом, чем Астана. Да, столица «с нуля» — это волевой и крайне символический старт, но такое на практике бывало. А вот переход за одно поколение к другим цивилизационным стандартам … В обозримом нами времени только Ататюрк готов был на нечто подобное. Но в Турции эта готовность была вызвана экстремальными условиями, в которых производилась национальная перезагрузка — крахом страны, новыми вызовами, войной. В нашем случае языковая реформа сопоставима только с независимостью 91-го. И значит она для нас точно не меньше. Впервые во главу угла поставлена национально звучащая, гуманитарная цель. Не мантры про стабильность и спокойствие, не отстраненные экономические цифровые показатели, а перспектива подлинного казахского развития. Полноценное возвращение собственного языка, возможность выражать себя на нем, а не так, как решила когда-то очередная колониальная администрация. Недолгий период нашего национального возрождения в ХХ веке был стремительным, но он был общим тюркским, и латинским.

 Сейчас многие, и прежде всего чиновники, не видят этих гигантских перспектив и воспринимают реформу как тривиальное аппаратное задание. С другой стороны, и оппозиционеры, вроде как отдающие себе отчет в значимости ценностей, проявляют минимальную степень дальновидности, по привычке призывая переключиться на коррупционные обвинения и тому подобные заурядные скандалы. (при всей их неоднозначной важности для политики — для истории они по большому счету лишены веса). А ведь для стремительно самоорганизующейся общественной жизни в стране латинизация способна стать единственным недостающим звеном. Даже чисто прагматически, видны немедленные возможности для сетевого сообщества, освобожденного от кириллических клавиатурных стандартов, ограничений и кодировок, получающего свободный доступ к изобилию технологий и решений нового уровня. Это внятная дополнительная мотивация для владения казахским. А независимая национальная идентичность формируется сегодня преимущественно в интернете.

У Казахстана появилась задача, стоящая того, чтобы, объединившись, игнорировать политические и клановые разногласия. Впервые Казахстан может зазвучать по-новому и по-своему. Для общественного мнения все это беспрецедентно. При этом власть, которую неоднократно и оправданно обвиняли в низкой исторической скорости, отставании страны на магистрали мирового прогресса, формирует передовую повестку дня. Мы неоднократно слышали о единстве нации, но на деле оно возникает исключительно тогда, когда у нации есть общее реальное дело. В реформе есть и просветительский потенциал, который позволяет в новых условиях дать рестарт обучению казахскому — так, чтобы это было свежо, увлекательно и доходчиво. Есть возможности роста для международного рейтинга страны, культурного интереса к нам. Отзывы о языковой реформе доказывают, что она явно вышла за рамки внутреннего дела Казахстана. Значит, это не меньший повод подчеркнуть нашу уникальность и нашу непреклонность в отстаивании суверенитета. В пакете президентских инициатив по обновлению Конституции неизменность суверенитета постулируется на уровне преамбулы. Языковую реформу можно назвать действенной практической поддержкой этой идеи, и на этот раз практика значимее и качественнее. Нагнетание некоторыми политиками у наших соседей по этому поводу истерики и прочего негатива связано либо с их невежеством, либо с нежеланием понимать и признавать  простые вещи. В принципе, это их право. Казахстан определился со своими партнерами и дорожит этим партнерством. Но не будет ни для кого ни колонией, ни зоной влияния. Казахстан взял на себя и строго исполняет обязанности по поддержке всех национальностей и конфессий на своей территории. Но только сильная самостоятельная нация способна защищать других и отвечать за свои обязательства. Наш язык — это только наше дело. Языковая реформа имеет цивилизационное значение и выходит за рамки любой политики. Но отрицать, что она имеет и политическое значение, тоже неверно, а то и малодушно. Когда твой язык переделан в угоду чьим-то пожеланиям, ты и сам выходишь слабым политическим субъектом. Скорее бесплатным дополнением к другим. Латинизация дает нам собственные орбиты, когда смыслы становятся ясны, как звезды — мы единая тюркская цивилизация, а не произвольная территория без имени и отчества. Дружба с соседями, иностранные языки, включенность в мировую экономику — все это хорошо. Но у нас есть Собственное имя и Собственная судьба.

Мы — крупнейшее в мире тюркское государство. И мы станем флагманами этой цивилизации. Чем раньше начать сознавать и признавать эти реалии, тем лучше. Болезненная мнительность в отстаивании казахских приоритетов, дурная политкорректность сыграли с нами злую шутку. Вернее, сыграли со всеми, просто мы не сразу сделали надлежащие выводы. В сегодняшнем мире говорят на новом языке, отстаивают национальный интерес любой ценой и не боятся показаться недостаточно милыми и обходительными. Мягкие игрушки не в тренде. Самое время одновременно с графикой сменить и политический язык. Не то можно стать совсем непонятным. Отстать на эпоху (если не на две) — это как-раз о той зоне риска, в которой находятся политики Казахстана. Сегодня мировоззренческая ограниченность надежно объединяет и провластных, и оппозиционных. Попытки говорить на языке устаревших понятий, обозначать координаты движения, давно обесцененные историей, даже использовать просроченную терминологию — все это выдает людей, запутавшихся во времени. Очевидный пример — «национализм». Еще недавно и на Западе и на Востоке многие не готовы были использовать такой термин для обозначения своей решимости быть самими собой. Сегодня он в ряду общеупотребимых, даже обыденных. Лидера Национального фронта Франции (еще недавно партию называли крайними, а сегодня она на выборах на втором месте) принимают в Кремле, сама эта партия — приоритетный союзник России, нашего союзника. Мы должны делать выводы. Национальное производство тоже должно быть поддержано на государственном уровне. Мир сейчас далеко не такой, каким был несколько лет назад и каким мог бы быть дальше, если бы не победа Дональда Трампа, дезинтеграция ЕС, мигрантский кризис и его последствия, ситуация с Украиной и Сирией. Это другой мир. И он требует новых, более сильных подходов. Фактически в один момент обанкротились политические системы никчемного центризма, идейной невыразительности, благих пожеланий «чтобы всем было хорошо». Они не работают ни как избирательные технологии, ни как нормативы межгосударственных отношений. Скажут, примеры Франции и Англии во всех смыслах далеки, но любые их колебания автоматически затрагивают и нас. В экономическом выражении это лет десять как понятно уже всем. Доходчивость остальных тезисов лучше испытать не на собственном примере.